Вернуться на главную страницу Все номера "Мышгорода" Контактная информация

Предыдущий
номер
№05 Выпуск 62
май 2015 г.

В ДЕНЬ СЛАВЫ И СКОРБИ
СОЛДАТСКАЯ ПАМЯТЬ

...В мае 1945 года наша страна и её союзники в Великой Отечественной войне завершили тяжёлую кровопролитную борьбу с фашизмом. Советская армия во взятом Берлине приняла капитуляцию последних войск жестокого безжалостного врага. И с тех пор день 9 мая, день Великой Победы для каждого россиянина стал святым, вечно памятным днём славы и скорби.

Прошли годы и протекли десятилетия, и нынче мы отмечаем 70летие великого всенародного подвига советских людей. Главный вклад в Победу был сделан русским народом, каждая наша семья послала в армию, на войну своих отцов, сыновей, дочерей. И почти каждая заплатила за Победу дорогую цену, цену их жизней. А потому память Победы, её чествование для всех русских священны. Все периодические издания страны свои майские номера посвящают событиям и людям победы. И мы свою майскую газету открываем материалами по этой теме. А затем продолжаем рассказами о наших армии и флоте в иные времена. И лишь четвёртая страница издания традиционно останется за сообщениями о далёкой старине.

А начинаем мы с находки, случившейся у нас в деревне Лукьяново. В давно оставленном людьми доме на самом краю селения мы нашли сильно пострадавшие от сырости разрозненные листы бумаги, исписанные рукой, как будто бы, школьника. Это были посильно записанные воспоминания троих приволжцев, участников Великой Отечественной войны.

И эти сообщения, по ребячьи непосредственно изложенные прямо со слов воспоминателей, оказались так просты и непосредственны, что мы считаем правильным дать их в газету, так как есть, безо всякой редакционной обработки. Мы лишь дали названия каждому из воспоминаний и поправили грамматику пересказов. И вот звучат эти рассказы солдат Великой Отечественной войны о себе самих и о пережитых ими военных событиях.

ОТ КИЕВА ДО ПРАГИ

... Я воевал от Киева до Праги. А кончил военную службу только в 1947 году. Награды у меня скромные, медаль «За взятие Берлина» и медаль «За победу над Германией», но они мне дороги. От Киева мы наступали очень здорово, хоть и с боями, но продвигались быстро.

Так мы прошли всю Западную Украину и вошли в Карпатские горы.

Я служил в танковых частях, воевать мы научились уже хорошо и немцев били крепко. Однажды, имея всего только шесть танков, мы нанесли поражение целой немецкой дивизии. От нашего неожиданного сильного удара они побежали! И мы даже многих немцев взяли в плен. Но не всегда так было. Враг тоже ведь воевать умел и сопротивлялся упорно. Помню, какие тяжёлые случились бои, когда мы брали города Бранибор и Моравоостравск... Там меня контузило и я неделю находился в госпитале.

А потом, конечно, снова в свою часть, к своим танкистам. Сражались ещё в Чехословакии. Бои проходили много упорней чем прежде на Украине и у нас случались очень большие потери. Но танкисты действовали очень смело, и дерзко, старались подходить к вражеским позициям совсем близко и прицельно били по ним из орудий.

Под Моравоостровском произошло большое немецкое контрнаступление. Наш танк подбили, было это рано утром. Двое из экипажа сразу погибли, а мы двое спаслись и поползли к лесу, отстреливаясь от наседавших немцев. Повезло, до лесу добрались... А через несколько часов наши ударили на немцев новыми силами и отбили город. И мы, двое, словно воскресли, вернувшись к своим!

Трудных случаев было очень много. В одном гористом месте надо было преодолеть узкий, сильно простреливаемый мост, который мы называли Чёртовым, он оказался такой узкий, что танк едва помещался гусеницами. И неизвестна была прочность его!

Выдержит ли тяжесть танка? И такая была у немцев пристрелянность, что, вроде, и носу не высунешь! Как быть? Но мы рванулись на мост так стремительно, что успели проскочить мост и ударить на немцев. Прогнали сволочей...

Нам не всегда везло, однажды снарядом порвало гусеницу, и танк остановился не способный двигаться. Вели бой, остановившись на месте, стреляли сквозь заборы и посадки, соображая по вражеским выстрелам.

И надо же такому случиться, в этом страшном месте в разрушенном доме, оказывается, уцелели двое ребятишек. Как только немцев отбросили, так они вышли из развалин, крича: «Дяденьки, спасите нас!» Господи, что же мы можем для них сделать-то? Мы накормили ребят, послали к своим в тыл , а сами рванули дальше, в бой.

Вот так мы и прошли всю войну на танках. Были под Берлином, были в Праге, и повезло живым вернуться домой. Ф.С.Герасимов.

МИНОМЁТЧИК

Я находился в действующей армии с 1941 года. Воевал в самых разных местах, был рядовым бойцом в миномётных подразделениях. Орденов не имею, а имею медали «За отвагу», «За взятие Варшавы», «За взятие Берлина» и «За победу над Германией». Наш 371 миномётный полк воевал в Белоруссии, на Украине, в Польше и под Сталинградом. Самые тяжёлые бои я запомнил под Варшавой.

Думаю, что воевали мы хорошо, как следует, потому что полку присвоили звание гвардейского. Живым и здоровым вернулся я в свой колхоз, где всю мирную жизнь проработал плотником. Живу я сейчас очень хорошо, ни в чём не нуждаюсь и своей жизнью вполне доволен.

И.А.Гусарин.

С НАЧАЛА ДО КОНЦА

Мне довелось воевать с самого сорок первого года. Первые бои наша часть приняла в Эстонии, на западном направлении. Никак не удавалось хорошо закрепиться и остановить немцев. С боями всё отступали и отступали. До самой Старой Руссы, а там меня ранили, было это в августе 1941 года. Надолго попал в госпиталь. А оттуда — прямо под Москву к началу нашего наступления на немцев.

Наступали мы на Малоярославец, а оттуда в Белоруссию и в Польшу. И так до Берлина. Чего говорить, даже в наступлении приходилось очень тяжело, немец-то воевать умел здорово и дрался смело и упорно. Один раз так неожиданно и сильно даванул на нас, что смял всю оборону и мы, побросав всякое военное имущество, босиком бежали по снегу, не успев даже как следует одеться — обуться.

Но ведь это был уже не сорок первый год, и мы быстро пришли в себя и уцепились за подходящие позиции. И остановили врага.

Но всё равно даже и в самой Германии нам порой доставалось в боях очень даже крепко. Воевали мы в армии Рокоссовского, у командующего очень даже замечательного. Шли прямо на Берлин. Но и там однажды немец подготовил такой встречный удар, что у нас рухнула вся оборона.

А мы тогда находились во втором эшелоне армии, впереди нас вела бои 96 пехотная дивизия, ей при немецком прорыве так досталось, что её впрах разгромили, а остатки её людей отхлынули к нам.

Мы ухватились за какое-то барское поместье, все постройки каменные, дома долговечные... Там мы быстро устроили оборону и встретили немцев сильным и прицельным огнём. И они, считая, что мы всё равно обречены, взяли нас в окружение, а сами двинули дальше вперёд. И порядочно продвинулись, а мы оказались в кольце и отбили уже несколько атак.

Наши пытались выручить нас и пустили вперёд танки, но немцы вовремя подтянули сильную артиллерию и почти все танки разбили и сожгли. Немцев тут оказалось так много, и они так яростно лезли вперёд, словно в сорок первом году! Ну, кругом враг... А у нас кончаются боеприпасы. Как быть? И мне поручили добраться до наших за боеприпасами.

Я взял уцелевшую в поместье лошадку, запряг её и высмотрев местечко, рискнул пробираться под прикрытием построек и посадок. И ведь добрался до своих! Набрал всего что надо и когда немцы отвлеклись на очередную атаку, я прежним путём добрался до своих. С боеприпасами!

Вот за это удачное дело мне дали орден «Красная звезда». И мы тогда, имея чем стрелять, удержались в поместье. А наши тем временем подвели к местам боёв кавалерийский полк, он неожиданным налётом прорвал кольцо окружения. Так хорошо всё получилось, что немцы отхлынули и их опять погнали. А мы продвинулись вперёд.

Да всякое бывало... А у меня кроме ордена из наград есть ещё медали «За отвагу», «За оборону Москвы», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией». Моё воинское звание — старший сержант, а служил я в 115 роте 1612 полка 17 дивизии. Домой я вернулся после войны и здесь, в колхозе двенадцать лет проработал бригадиром. А потом всё время трудился по строительству, плотником и печником. Считаю, что жизнь моя сложилась хорошо. И счастливо.

А. Меркулов.

...На этих полуистлевших листах бумаги в одном месте была подпись — Смирнова Наталья, деревня Коптево. Может быть, это фамилия школьницы, собиравшей сведения о боевом пути своих земляков? А ещё в том же опустевшем полуразрушенном доме случилась у нас вот какая печальная находка. Это большой парный портрет. На этой фотографии совсем молодые мужчина и женщина. Мужчина даже и вовсе юный. Видный, красивый. В гимнастёрке и шлеме «будёновского» типа, какие встречались ещё в первые годы войны.

И на фотографии потрясающая запись: «Год рождения — 1926. Взят в армию в 1943 году. Убит в сорок четвёртом. 26.07.44.» Вот и всё... Вот и вся короткая история одного из наших земляков, сгинувших в огне страшной войны. Вот каким оказался вклад в победу одной крестьянской семьи из деревни Лукьяново.


Славные судьбы
ПЕРЕД ПАМЯТЬЮ И СОВЕСТЬЮ

В мартовском номере нашей газеты мы рассказали о нашем славном земляке, командующем Тихоокеанским флотом, адмирале Г.А.Хватове. Наш рассказ охватил большой период времени - от детства в Мышкине до прощания с флотом. Прощание это случилось трудным, командующий уходил со своего поста и с моря до окончания срока службы по собственному прошению. Уходил, не примирившись с разрушительной политикой Перестройки и с чувством глубокой

вины многих людей своего поколения и самого себя и за конкретные беды и за громадную беду всей страны, утратившей своё могущество, достоинство, авторитет.

Завершая тот рассказ, мы оговорились, что жизнь адмирала после его ухода со службы - это совсем другая история в его судьбе. Но, очевидно, и она была столь по-граждански серьёзной и по-человечески примечательной, что о ней тоже стоит рассказать в достойной полноте. Сегодня мы это и делаем.

ОДИНОЧЕСТВО

Прощание с флотом случилось сокрушительно тяжёлым. Казалось, что это не только расставание с делом всей своей жизни... Не только расставание с властью над сотнями кораблей и десятками тысяч людей. Качалось, что это расставание со всем, чему служила вся его судьба. Со всем, что в жизни тебе всего дороже. Может, и расставание со всем, что и называется жизнью?

Да так едва и не случилось, адмирала поразил тяжёлый инфаркт, после которого к жизни он возвращался долго и трудно. После выздоровления он замкнулся в себе. Ни с кем не встречался, никого не хотел видеть. Даже жена и сыновья адмирала редко решались наведываться к нему, одиноко жившему на своей даче. Только верная собака делила с ним это горестное одиночество. Оно было мучительным, неотступные мысли обо всём происшедшем со страной и с ним самим не отходили ни на минуту. Продолжение жизни, казалось, уже не имело смысла. Держаться за неё. вроде, и уж совсем не для чего.

К мыслительным обобщениям и выводам приходил медленно, печально и... безжалостно к самому себе и к своим сверстникам - командирам и к руководству страны.

Супруга, Таисия Ивановна, понимая, что происходит в душе сурового командующего, старалась оградить его и от посещений, и от простых житейских забот. Оба сына тоже душевно понимали своего отца. Старший, в своё время начинавший морскую судьбу, уже расстался с нею и полагал, что гражданская жизнь складней и человечней. Он, кажется, и одобрял уход отца со службы.

А младший продолжил дело отца и служил на флоте. Он, может быть, и лучше сознавал, что переживает адмирал после высот морской власти оказавшийся ненужным родному флоту и родной стране. Одиночество тягостное испытание...

Но в днях одиночества оживает целый мир былого, со всеми его страстями, переживаниями и воспоминаниями.

ВОСПОМИНАНИЯ

Они были бесконечными. Словно вся былая судьба проходила перед мысленным взором адмирала, от детских плаваний по мышкинскому Студёному ручью до командования грандиозной армадой всего Тихоокеанского флота. Вот просияло в памяти его первое командирское плавание. Было это в 1969 году, когда его подлодка с ядерными ракетами вышла на боевое дежурство в район острова Гуам. Это были дни невероятной боевой напряжённости, готовность к военным действиям достигала высшего предела, состояние флота было состоянием руки на спуске оружия. Готовность пришла уже не в ежечасную, а в ежеминутную и ежесекундную! Как выдерживали нервы командиров кораблей?

...Приходил на память и первый выход в Индийский океан. Там всё было неизведанным, все походные и боевые обстоятельства предельно трудными - ведь советский атомный ракетоносец впервые осуществлял такое плавание! Так много опасностей стояло за двумя условными словами - «командирская автономка», что их трудно перечислить... А ведь в результате в Индийский океан не только прошли до заданного района, а и отлично провели ракетные стрельбы!

...Текли и текли воспоминания. В них оживали и годы его штабной работы, когда он сумел установить свою «хватовскую» систему контроля и исполнительности. Штаб флота должен действовать как отлично отрегулированные часы! И даже в экстремальных условиях его работы нарушения порядка не прощались. Каждый штабной офицер нерушимо знал, что если он должен, например, доложить об исполнении, скажем, 17 числа в 19.00, то именно в это время минута в минуту он должен это сделать.

Цепочка исполнительности работала чётко. И в случае нарушения этой чёткости либо порученец, либо адъютант, либо секретарь Военного совета срочно брались за наведение порядка. Штаб - это мозг флота! И этот мозг должен работать с величайшей организованностью.

...Но отстраняя этот период, вновь наплывали воспоминания о боевом командовании. И разве это удивительно? Ведь Хватов, словно по ступенькам, прошёл весь командирский путь - от командира группы до командира корабля. И этот корабль для него был и судьбой, и жизнью, и любовью. «Я любил свой корабль, любил до безумия... Это же была моя исполнившаяся мечта. Это была моя гордость... Это была моя боевая семья. Мы с этой семьёй, (всей командой) всегда хотели, чтобы наш корабль был первым в соединении...Разве это забудешь?»

...А разве забудешь дни 1985 года, когда на одной из атомных подлодок в бухте стоянки произошла ядерно-радиационная авария? Стояли августовские дни, стояла хорошая тёплая погода и - средь бела дня грянула весть об огромной беде - на флоте катастрофа, на аварийной лодке погибли сразу тринадцать человек, многие поражены излучением. И авария не устранена!

Хватов служил начальником штаба флота. Он сразу бросился на место катастрофы и взял в свои руки личное руководство спасением корабля и экипажа. Двое суток боролись с бедой и одолели её. Но не одолели последствий, ко всем участникам той работы она до сих пор приходит болезнями. И к нему тоже, хоть после тех двух суток он часами и стоял под душем и старательно оттирался спиртом. Увы, радиация сильней...

Разными были воспоминания, они бесконечно владели командующим... Адмирал выходил из своей дачи, тихо гулял по окрестностям, а воспоминания шли и шли. Былое не отпускало из-под своей власти. Воскресали в памяти лучшие времена Тихоокеанского флота. Это были годы 1986 - 1989, когда в строю его флота насчитывалось 450 боевых кораблей. Одних подводных лодок — 120, и в том числе восемьдесят из них — атомные. Господи, да разве можно было государству не дорожить такой силищей? А ведь перестройщики ею не только не дорожили, а взялись горячо изничтожать её. И он, командующий, ничего не мог поправить... Он ведь стоял во главе флота, но не во главе государства.

ЛИЦОМ К ЛИЦУ

Самое горестное и самое незабываемое воспоминание оказывалось о том, что на его флоте, при его командовании случилось, событие небывалое, а для советских лет просто невероятное... И страшное в своей постыдности. В одной из частей Тихоокеанского флота люди пережили долгий изнурительный голод, после которого весь рядовой состав пришлось лечить, а трое матросов погибли, один из которых покончил жизнь самоубийством. Причём всё это случилось в подразделении хозяйственного назначения, которое действовало в подсобном хозяйстве флота, занимаясь свиноводством и рыбной ловлей. Командующим флотом в своём поле зрения таких подразделений никогда не держал, да и держать не мог другие у него были задачи. И среди сотен других подразделений он его, конечно, не знал и не различал. Да и представить себе бы не смог, чтобы в хозяйственном подразделении в мирное время возможен ...голод!

Увы, боевому офицеру в разум прийти не могло, что при Перестройке в жизнь страны и даже в жизнь армии могут прийти столь чудовищные безобразия. Что среди офицеров «прорежутся» люди, способные начать безоглядно воровать и безжалостно обрекать людей на голод. До «подвигов» Сердюкова и Васильевой было ещё далеко, и тот случай в Тихоокеанском флоте стал первым в стране фактом постыдных происшествий.

И ведь это случилось на ЕГО флоте, которому он отдал всю жизнь и твёрдо верил, что на нём везде порядок. И тут ничем себя не извинить - ни оправдать не сможешь, здесь ты всё время оказываешься лицом к лицу с неизменным вечным укором самому себе.

Значит, не сумел ты в новых условиях разобраться в делах и людях. Стало быть, назначал ты совсем не тех, кого следовало, а недостойных. А стало быть, во всём твоя вина...

И не только это многократно приходило на память. Чувство вины оказывалось и шире и непоправимей. Перед мысленным взором всплывали воспоминания о том, как на флот перестали поступать новые корабли. Как стремительно росло число кораблей неисправных. Как с флота уходили в новоявленные государства целые службы гарантийного технического надзора. Как резко сокращалось финансирование флота, и с него начался массовый исход специалистов.

На глазах уходило, меркло и забываюсь недавнее славное прошлое флота. Командующий собирал офицерские собрания, совещался со специалистами и коллективами, обращался в Министерства, к Министру обороны страны и даже к самому Ельцину, а в ответ - ничего. Становилось понятно, что новой российской власти ни армия - ни флот совсем не нужны. В очередной раз Геннадий Александрович обратился со своими возмущёнными вопросами к Министру обороны Грачёву, а в ответ услышал раздражённый оклик: «А тебе что. больше всех надо, что ли?! Сиди пока сидишь!» И Министр прекратил разговор, бросив телефонную трубку.

Но вот «сидеть», а не трудиться Хватов не привык. Никогда и нигде он не «сидел», а всегда упорно и самоотверженно действовал. Воз после того разговора он и подал рапорт об отставке.

ВРЕМЯ УТРАТ И РЕШЕНИЙ

Вот так и потянулось пустое и горестное время одиночества. Бывший главнокомандующий со стороны горестно следил за крушением флота. Его Тихоокеанский флот быстро сокращался. Уже катастрофически не хватало средств на топливо и ремонт. Уже не поступало новых судов. Уже пошли на продажу сотни кораблей. И даже главная ударная мощь надводного флота авианосцы «Минск» и «Новороссийск» тоже были проданы. И океанский флот превратился всего лишь в прибрежный.

И перед печально прозревавшим адмиралом вставали всё новые и новые суровые вопросы. И среди них главный: как же случилось что нас, опытных, ответственных командиров так обманули?! Ведь к власти пришли люди совсем чужие для России! И сам собой формировался безотрадный ответ: коммунисты были дисциплинированной, но внутри безынициативной партией. Они всегда беспрекословно шли за лидерами. А в лидерах на этот раз оказались те, кто увлёк и партию и страну на гибельный путь...

А за всем этим вырастал и следующий вопрос: А сегодня-то что я могу? У меня ведь нету ни крошечки власти. Но всё равно я что-то должен делать! Может быть, пытаться собирать по крупицам опыт того, что имелось особо ценного в наших теоретических наработках и нашем опыте? Собирать и спасать?

И адмирал стал обращаться к старым сослуживцам, прося сохранять документы штабных разработок, сохранять материалы их драгоценного опыта. Его слушали с удивлением и, пожимая плечами, что страна потеряла уже столь много... Безнадёжно много! И даже если идти вперёд семимильными шагами, то на уровень развития хотя бы 1985 года выйдем разве что лет через сто! Будьте же реалистом, Геннадий Александрович!

Но реализм Хватова был совсем другим. Он всю жизнь старался преодолевать трудности. И горячо не соглашаясь с собеседниками, говорил, что «Россия это такая страна, которая обязательно возродится!» Пусть даже и через сто лет! И тогда, чтобы не начинать всё с нуля, методом суровых проб и тяжёлых ошибок, ей пригодится наш опыт.

Он рассуждал, что в той же Америке опыт лучших морских офицеров берегут, а после их ухода со службы устраивают советниками и консулы антами. Для них создают специальные клубы, объединяющие этих замечательных практиков. Насчёт заграничного опыта с ним соглашались, но одновременно называли всё новые случаи невосполнимых утрат. Говорили, что для выхода атомной подлодки в море экипаж для неё приходится собирать чуть не с десятка кораблей! Сообщали, что уже закрыта Камрань, (наша военная база во Вьетнаме). Горестно отмечали, что сегодня готовность Тихоокеанского флота от прежней готовности составляет всего лишь... двадцать процентов. Всё движется к нулю!

И бывший командующий решил сам себе искать новую дорогу в жизни, новое приложение своих сил, чтобы снова начать служить России.

БЫТЬ ГРАЖДАНИНОМ

Он преодолел своё тяжёлое душевное состояние и вернулся к широкому общению с людьми, стал открытым для любых бесед и обсуждений. Всегда твёрдо и принципиально заявлял свою точку зрения. Так об уходе наших военно-морских сил из Камрани он судил с чёткой непримиримостью: «Это стратегическая ошибка! Создавшийся вакуум будет заполнен. И это сделают американцы. Они там всё модернизируют, и их сильное присутствие там будет очень много значить! Ведь в своё время даже сам факт присутствия здесь нашего флага мощно воздействовал на обстановку в той части Земли и весомо влиял на все общественно политические процессы. Можно ли это не понимать?!»

И так было во всех важных военных и политических вопросах. Хватов был готов участвовать в любом общественном перспективном деле. Так узнав об организации во Владивостоке японского центра, он принял в нём участие, заявляя, что разумные контакты с быстро развивающимся соседом сегодня очень полезны. Он стал одним из инициаторов

создания Тихоокеанского университета, имевшего большие научные и международные цели и стал одним из активных участников этой работы. Со своими знаниями и опытом он пришёл в Дальневосточную морскую академию и стал сотрудничать в вопросах военного воспитания.

Его дом снова открылся для сослуживцев, которые приходили туда, как в корабельную кают-компанию. Трогательными были их подарки - чай и варенье! Их сообщество строго и честно судило обо всём, что совершалось на флоте, а оценка адмирала всегда и везде оставалась прямой и решительной. Когда спросили его мнение о государственном мышлении Министра обороны Грачёва, он с печальной грустью ответил, что это «скороспелый высший начальник» с уровнем стратегического мышления не выше командира дивизии, а на посту Министра это человек совершенно случайный, но отнюдь «неслучайный в развале великой державы»!

А на вопрос, в чём сегодня главная беда России, адмирал отвечал, что она в отсутствии национальной идеи. «Если этой идеи нет, то нет ни цели, ни смысла, ни знамени. А есть лишь бессмысленное топтание на месте или метания из стороны в сторону. И есть подобия реформ... А сокращение реально действующих сил страны - это отнюдь не реформа. Это её уход с мировой арены!»

В столице гражданскую активность адмирала заметили. И последовали лестные предложения перебраться в Москву и получить там квартиру. (Может, мешал им командующий, оставшийся во Владивостоке?) но он был неколебим. «Моей судьбой был и останется Тихоокеанский флот, и никуда я от него не уйду». И Геннадий Александрович стал единственным изо всех семнадцати главкомов Тихоокеанского флота, не покинувшим Дальний Восток. Здесь его место на русской земле. И моряки тихоокеанцы достойно оценили выбор своего командующего. Город Владивосток, для которого он так много, сделал, присвоил ему звание Почётного гражданина. В межрегиональной общественной организации «Дальневосточный клуб моряков подводников Тихоокеанского флота» он избран почётным президентом. А офицерский состав флота присвоил ему звание Почётного старшины «Владивостокского Морского Собрания». Вот так и вернулся в строй большого и доброго гражданского общения со своим любимым флотом адмирал Геннадий Александрович Хватов.



СТИХИ ФРОНТОВИКА

...Мою судьбу подкарауля,

Ещё в мальчишечьи года

Вошла война, как в сердце пуля,

Чтоб в нём остаться навсегда...»

В. Кулагин

Среди ярославских поэтов была целая группа людей, прошедших войну. Разными оказались их дороги и судьбы, но все они знали те дни и события не понаслышке, а по своей собственной жизни. Разными были и их стихи - и по тематике и по звучанию, но их объединяло суровое и великое понятие -Война. В творчестве каждого она всегда занимала одно из самых главных мест, непременно начиная циклы и сборники их стихов и проходя по ним строгой и грозной речью очевидца и участника.

Мы полагаем, что в творчестве этой «дружины» ярославских поэтов, прошедших войну, самым значительным явлением были стихи нашего земляка -мышкинца Владимира Александровича Кулагина. Среди произведений ярославских поэтов военной поры они всегда стояли особняком, да и во всей российской фронтовой поэзии оказывались заметными и весомыми. Что давало такую силу стихам солдата, уроженца мышкинского заволжского села Еремейцева? Сразу несколько драгоценных качеств приносили им читательское сердечное признание.

Стихи Кулагина никогда не бывали «парадными», написанными к юбилею или иной официальной дате. Они предельно честно передавали чувства человека, знавшего фронт. Они всегда очень просты и родниково чисты в своей простой житейской искренности. Кулагин умел ценить и чутко применять ту речь, которой обиходно и полнозвучно пользуется русский народ. Умел немногими средствами создавать впечатление глубокой поэтической силы - вот замечательное качество военной поэзии Кулагина. Она всегда скромна и, казалось бы, совсем невзыскательна, но всегда очень сильно впечатляюща. Наш земляк обладал прекрасной способностью совсем скупыми «мазками» создавать картины былого, обладающие большой художественной силой. Их воздействие на читателя всегда оказывалось сильным и проникновенным.

Владимир Александрович Кулагин был признанным мастером поэтического слова. Он печатался во многих газетах и журналах, его книги выходили и в столице, и в областных издательствах. Но самым первым местом публикации каждого стихотворения неизменно были наши мышкинские газеты («Вперёд», а затем «Волжские зори»).

Родная земля для Кулагина всегда оставалась самым милым сердцу местом России, здесь он много писал, здесь был желанным гостем наших писателей и журналистов. Его поэзия неотделима от его малой родины. И сегодня, обращаясь к теме Великой Победы, мы желаем, чтобы рядом с рассказами о людях той поры прозвучали и стихи одного из тех, кто плечом к плечу с ними шёл к Победе.

Мы часто обращаемся к поэтическому наследию Кулагина, и нам суждено поступать так и впредь, потому что именно в нём особенно душевно звучит святая память о простом величии простых русских солдат, тружеников, страдальцев, героев...


НА ВОЙНУ

С котомкой лёгкой

По проулку

С ребячьей радостью в груди,

Я на войну, как на прогулку,

С крыльца родного уходил.

На улице и дождь и слякоть -

Немного б можно обождать.

Велел я матери

Не плакать,

А бабушке -

Не провожать.

И уходил легко и смело,

Не задержался у дверей.

Не в храбрости тут было дело -

В слепой бездумности скорей.

С роднёй бы надо

Попрощаться

Да на отвальную собрать...

На свете просто

В восемнадцать

И петь,

И жить, и умирать.


В ЗАПАСНОМ ПОЛКУ

На прошлое я не в обиде,

С ним памятью связан

И сном.

Сегодня я снова увидел

Мальчишку

В полку запасном.

Стою на плацу одиноко,

От пыли дорожной

Седой,

Такой непомерно

Высокий,

Такой непомерно

Худой.

Что будет со мной

Неизвестно, не сможет никто угадать.

Отсюда под грохот

Оркестра

Ребята идут

Воевать.

И брюки, и куртка на вате,

И каска за каждой спиной...

Махает ушанкой

Приятель.

Черёд через сутки

За мной.


НОЧЛЕГ

Мы не в избушке,

не в теплушке -

В степи ночуем за селом,

Лежим, притиснувшись

друг к дружке,

И греемся своим теплом.

Соседа называем «братцем»,


Коль не знаком совсем сосед,

А нам всего по восемнадцать

И то ещё неполных лет.

А холод злючий, холод шалый

К утру убийственно остёр,

Костёр разжечь бы не мешало,

Да расстреляют за костёр.


НОЯБРЬ СОРОК ПЕРВОГО

Рассветное небо

В угарном дыму.

Земля,как в истерике,бьётся.

И гибнут ребята -

Один к одному,

Красивые ладные хлопцы.

И гибнут ребята,

Не видя врага,

От бомб и от артподготовки,

Бушует над полем

Стальная пурга,

И не в кого бить

Из винтовки.

Мечтали, что ринемся разом

Вперёд

И выбьем противника с ходу.

...Лежим на снегу, коченеем.

Идёт

Ноябрь сорок первого года.


ЗА ПОЛСУТОК

У царицы полей, у пехоты

Мотыльковая жизнь

На войне.

За полсуток

Две кадровых роты

В пулемётном

Сгорели огне.

Третью роту

На четверть скосило.

Привели пополнение взамен.

А на фронте всё

Всё так же

Как было,

Без существенных

Перемен.


ПОД ИСТРОЙ

Зимою смеркается быстро.

На склоне

Декабрьского дня,

В трескучую стужу

Под Истрой

Контузило миной

Меня.

Пехота,


Лихая пехота, бои

Среди снежных равнин...

Наверно,

От маршевой роты

В живых я

Остался один


В ТРАНШЕЕ

Он со мною в траншее

Сидит

И дымит самосадом

На славу.

Он не ранен ещё,

Не убит.

Он погибнет потом

Под Варшавой,

У конца боевого пути.

Командиром

Сапёрного взвода


Ещё надо

До смерти идти

Три мучительных

Огненных года.

***

В необходимые потери

Стрелковый полк

Внесён уже.

А мы в разбитом блиндаже

Все, как один,

В бессмертье верим.

И курим жадно

Самокрутки

И водку пьём по три глотка...

Не знаем мы,

Что через сутки

Не будет

Нашего полка.


ЦВЕТОЧЕК АЛЫЙ

Забыть тот голос звонкий

Поныне не могу

И песню, что девчонка

Вела на берегу.

«Цвети, цветочек алый,

Цвети не отцветай

Люби меня, мой милый,

Люби, не забывай».

... Платочек полосатый

Последний раз взмахнул.

А милого

В солдаты

Забрали на войну.

Любовь свою не бросил

Он в дальней стороне.

А милого

Под осень

Убили на войне.

А милого не стало

Не жди -

Он не придёт.

Над ним цветочек алый

Который год цветёт...

В. Кулагин.


«МАХАЕВСКАЯ СТРАНИЦА»

Геннадий Иванович Махаев - один из самых активных и деятельных мышкинских краеведов. Он - коренной мышкарь. Когда-то его предки, крестьяне села Флоровского, вышли в торговое сословие и стали купцами. В Мышкине у них была хорошая торговля, и им принадлежал целый городской квартал (так называемая «Махаевская деревня»). У этого рода большое прошлое, которое уже само по себе интересная тема для исследования. Но Геннадий Иванович в своих краеведческих трудах работает гораздо шире и увлечённей, его интересует очень многое. И свои изыскания он посвящает истории всего города Мышкина и всего Мышкинского уезда.

И поскольку самых разных находок на его счёту очень много, то сегодня мы выделяем для их публикации целую газетную страницу. И думаем делать так и в дальнейшем, потому что краеведческий «улов» нашего товарища всегда очень велик и богат. И так - наша первая «Махаевская страница».

МЫШКИНСКИЕ ГОРОДНИЧИЕ

Наверное, все кто читали замечательную сказку «Конёк горбунок», помнят вот такие слова: «В этом граде был обычай - коль не скажет городничий, ничего не покупать - ничего не продавать!» Да, власть у старинных городничих была большая. Городничий это чиновник, поставленный государством для строгого наблюдения за городским самоуправлением.

И среди них, конечно, были и очень хорошие и радетельные о делах, но горожанам случалось терпеть и самодуров и взяточников. Достаточно вспомнить, например, гоголевского городничего Сквозника Дмухановского, который в знаменитой пьесе «Ревизор» прямо - таки «самодержавно» правил вверенным его наблюдению городом, не гнушаясь никакой, даже и самой маленькой «данью» с горожан!

Мышкином с 1778 года по 1862 год тоже управляли городничие, которые бдили за порядком и во всём старались контролировать городскую Думу. Были на их счету и добрые дела, а были и не слишком разумные и достойные. Но мы сегодня не обращаемся к этим делам, а хотим для сведения краеведов дать полный перечень этих мышкинских правителей с указанием дат их здешней службы и с примечаниями о наличии в архивах дополнительных сведений о них. Познакомьтесь с материалами по этой теме.

  1. 1778-1790 годы - коллежский асессор Марко Васильевич Семиков.
  2. 1791 -1795 годы - премьер-майор Густав Евстафьевич Корк.
  3. 1796-1810 годы - надворный советник Иван Петров Языков.
  4. 1811-1813 годы-вакансия.
  5. 1814-1819 годы - коллежский асессор Михаил Фёдоров Попов. С 1818 года он - в чине надворного советника.
  6. 1820 год - капитан и кавалер Гаврила Данилов Леонтович.
  7. 1821 год-вакансия.
  8. 1822-1824 годы - штатский капитан Вяземский Василий Алексеевич.
  9. 1825-1829 годы - майор и кавалер орденов Святой Анны и Святого Владимира IV степени с бантом Фёдор Романов Паткуль (в РГИА есть личное дело).
  10. 1830-1835 годы - поручик и кавалер Толбузин Пётр Герасимов (в РГИА есть личное дело).
  11. 1836-1857 (?) годы - поручик и кавалер Василий Иванов Бирюлёв (в РГИА есть личное дело).
  12. 1858-1862 годы - последний мышкинский городничий штабс-капитан Марк Иванов Астафьев.

ИСТОЧНИК: «Месяцеслов с росписью чиновных особ или полный штат Российской империи» (Издание действовало с 1711 по 1917 год).

КАРАУЛЬНОЕ ДЕЛО

В каждом старинном городе вопросам охраны порядка уделялось немалое внимание. Во-первых для охраны города имелся воинский гарнизон. Во-вторых, имелась своя градская полиция. И наконец, существовали ночные караулы. Были они и в Мышкине. Расскажем о них.

Постановлением мышкинской городской Думы от 1879 года «О ночных караулах в городе Мышкине» город был разделён на восемь участков. Для надзора за ночными сторожами были избраны четыре пожарных старосты: купец второй гильдии Иван Ефимович Соколов, мещанин Николай Николаевич Пименов, крестьянин Василий Макарович Жуков и мещанин Антон Дмитриевич Соколов.

Ночные сторожа получали по сорок копеек в месяц с дома. В 1901 году Мышкинским уездным исправником были проведены рейды по ночному городу с целью проверки исполнения обязанностей ночными сторожами. И было им выявлено, что «мною неоднократно было проверено, что ночные сторожа не только не обходят свои участки, но и совершенно отсутствуют в своих ночных районах!

Стучат сторожа большей частью только пока у обывателя свет в домах, то есть приблизительно до 2 часов, а потом сторожей, безусловно, не видать. Ввиду

случившихся уже ночных краж и принимая во внимание безопасность жителей в пожарном отношении, имею честь покорнейше просить Мышкинское Городовое Управление сделать от себя зависящее распоряжение принудить ночных сторожей к правильному и пунктуальному отправлению своих обязанностей».

Мышкинская Городская Дума собрала сторожей, провела с ними разъяснительную беседу о добросовестном исполнении их обязанностей по охране ночного города и с миром отпустила...

ИСТОЧНИК: Ф - 83, опись I, дело 508 «Переписка по финансовым вопросам» 1899 г.

ТОРЖЕСТВО В ТЮРЬМЕ

Каждый старинный город, конечно, имел тюрьму. И в Мышкине она имелась с самых давних пор. Она жила своей особой жизнью. И случались в этой жизни события примечательные и даже благостные. Номер «Ярославских губернских ведомостей» от 1896 года (№ 269) сообщает что 1 декабря в тюремном замке было устроено церковное торжество по поводу малого освящения вновь украшенной тюремной церкви.

Церковь эта была устроена ещё в 1880 году по инициативе Ф К. Опочинина, бывшего в своё время Мышкинским уездным предводителем дворянства, а устроена мышкинским купцом Н. И. Зайцевым, который всё это время состоит директором тюремного отделения. За 15 лет существования церкви она несколько пришла в неказистый вид. И старостой тюремной церкви В. Чистовым на средства, пожертвованные некоторыми лицами, и им самим произведён ремонт.

Исправлен потолок, выкрашены стены, пол и потолок, позолочены и выкрашены иконостас и киоты. Стараниями И. А. и В. Ф. Ситцковых и купцов А. В. Лёзова и Ф. С. Синявина всё обошлось им в 180 рублей.

ТРУДЫ НАУЧНЫЕ

Наш город в старину был не чужд и заботам научным. Мы не раз упоминали о таковых трудах кружка Ф. К. Опочинина, о прекрасном книгоиздательстве и о многом другом. А сегодня мы хотим коснуться ещё одной грани таковых забот и стараний. Об этом в своё время рассказала газета «Ярославские губернские ведомости» в своём 68 номере за 1895 год в сообщении «Внутренняя жизнь»

«Мышкин 19 марта. В Мышкине при земской управе открыта метеорологическая станция, устроенная на средства земства при участии мышкинского купца А. В. Лёзова, пожертвовавшего для этой цели ещё в 1893 году триста рублей. Все инструменты для станции приобретены в Главной физической обсерватории, значительную часть которых она выслала за свой счёт.

Открытие станции происходило в присутствии уездного предводителя дворянства Тютчева А. А. и других лиц, выразивших желание принять на себя впредь до назначения особого лица, труд наблюдателей на станции.

По обычаю отслужен водосвятный молебен и затем были расположены дни занятий каждого из наблюдателей.

Для установления возможно большего единообразия в приёмах при наблюдении наблюдатели были ознакомлены практически с употреблением инструментов. При станции предполагается далее образовать сельскохозяйственное статистическое бюро, где бы собирались, возможно, более добросовестно, без всякой официальности и срочности, материалы по предметам сельского хозяйства для сопоставления их потом с бывшим в то или другое время атмосферными состояниями. Заведующим стал корреспондент Грязнов».

СТО ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД

Каков Мышкин был тогда? Обратимся к цифрам. Земля, занятая под городом, 252 десятины 250 сажен, улиц 15. переулков - 6, площадей - 4. Общий размер площадей три десятины 160 сажен. Общая протяжённость улиц и переулков три версты 265 сажен. Протяжённость тротуаров - 18 вёрст, из них мощёных камнем - пять вёрст 350 сажен.

Бульвары длиной сто сажен, общая площадь 562 и 0,5 квадратных сажени Берег Волги обсажен деревьями на протяжении 108 сажен, жилых строений 394. Из них деревянных 358, каменных 28, полукаменных - 8, железом крыты 200 домов, остальные - деревом Освещение улиц: керосин, фонарей -46.

Город пользуется водой из Волги. Нечистоты вывозят в бочках. Убой скота в год до 350 голов. Число извозчиков, только в зимнее время, от двух до трёх человек, специальной таксы нет. Общественных экипажей нет, трамвая, пароходов, городского телеграфа город не имеет. Телефон, 300 саженей, принадлежащий частному лицу, пользуется ежедневно для своих торговых надобностей».

РАСХОДЫ ОБЩЕСТВЕННЫЕ

В 1896 году в Мышкине числилось 1600 мещан. Сбор с них проводился в пользу своего мещанского общества. Собирали по 50 копеек с души. И вся сумма составилась в 800 рублей. На что они расходовались?

180 рублей из них предназначались на содержание и призрение бедных мещан, на лечение их в больнице. Восемьдесят восемь рублей -жалование писцу, и городскому старосте жалованье в двести рублей. Канцелярские расходы - 30 рублей. Сборщику средств - приходится сто рублей. Отпуск бесплатных лекарств бедным мещанам - 50 рублей.

Пособия бедным ученикам и бедным мещанам составляли 50 рублей. Уплату кормовых и за одежду этапных 25 рублей.

Вознаграждение учётчиков и раскладчиков - 25 рублей. Вознаграждение сторожам за труды по мещанским делам - 10 рублей. Пособия мещанкам Прасковье Алексеевой и Пелагее Васильевой Клушиным - 24 рубля, Фёдору и Василию Васильевым Антиповым 18 рублей. Всё это как раз и соответствует общей сумме 800 рублей. Приговор на эти сборы и расходы составлен 20 дня ноября 1895 года.

НЕУДАЧЛИВЫЙ «МИТЯ»

Всякие происшествия бывали в нашем городе и возле него на великой русской улице, реке Волга. Вот одно из них. Газета «Угличанин» в 1906 году рассказала об этом чётко и понятно.

«Город Мышкин. Рано утром 13.09 принадлежащий компании «Надежда» пассажирский пароход «Митя», шедший вниз по Волге, потерпел серьёзные повреждения, наткнувшись на камень в трёх верстах ниже Мышкина у села Круглецы.

Сильным ударом проломлено было дно парохода в кормовой части трюма и хлынувшая вода залила трюм до высоты одного аршина. Пассажиры, которых на этот рейс было много, сильно перепугались; они были свезены на берег и вернулись обратно в Мышкин сухим путём, а сам «Митя» простоял на месте трое суток, после чего был увезён вниз буксирным пароходом.



Уважаемые читатели!
Использование наших материалов в публикациях, лекционной, экскурсионной и иных видах массовой деятельности следует вести лишь со ссылкой на «Мышгород».




Редактор газеты «Мышгород» - В. А. Гречухин,
член–корр. Петровской Академии наук и искусств,
г. Мышкин

Предыдущий
номер
Наверх
Выпуск 62, апрель 2015 г.
© Мышкинский народный музей,
2005-2015
Внимание! При использовании размещенных на сайте материалов ссылка на сайт
Народного музея обязательна!
myshgorod@rambler.ru